|
Настоящий словарь является наиболее полным и авторитетным справочником по культуре русской речи. Он выполнен в жанре нормативно-стилистического пособия и включает трудные случаи, варианты и колебания литературной нормы в области произношения, ударения, словообразования, грамматики, употребления слов и фразеологических выражений.
В словарных статьях прослеживаются изменения норм русского литературного языка, объясняются случаи их объективного варьирования. При заимствованных словах приводятся развёрнутые справки об их происхождении. Образцовое литературное употребление иллюстрируется примерами-цитатами из произведений русской художественной литературы от Пушкина до наших дней.
Словарь представляет собой подлинную энциклопедию культуры русской речи в её современном состоянии и историческом развитии. В русской научной лексикографии он создан впервые.
Словарь адресован широкому кругу читателей, кому нужен и кому дорог русский язык и кто стремится совершенствовать свою речевую культуру, расширять знания о родном языке.
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ
ЗАДАЧИ СЛОВАРЯ И ПРИНЦИПЫ ЕГО СОСТАВЛЕНИЯ
История вопроса
Современные нормативные словари
Место нормативно-стилистического словаря в ряду словарей-справочников
СТРУКТУРА СЛОВАРЯ. НОРМАТИВНЫЕ ОЦЕНКИ
I. Произношение и ударение (орфоэпические характеристики)
II. Словоупотребление и грамматика (семантические, морфологические
и синтаксические характеристики)
III. Стилистическая окраска (стилистические характеристики
и стилистические пометы)
IV. Словарная статья
ИТОГИ. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
СПИСОК ОСНОВНЫХ ИСТОЧНИКОВ (СЛОВАРИ, ЭНЦИКЛОПЕДИИ)
I. Толковые словари, нормативные справочники
П. Энциклопедические словари и справочники
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
РУССКИЙ АЛФАВИТ С УКАЗАНИЕМ НАЗВАНИЯ БУКВ
СЛОВАРНЫЕ СТАТЬИ
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА (Об авторе этого словаря)
ВЕРНОСТЬ РОДНОМУ СЛОВУ (О профессоре Л. И. Скворцове)
Из введения
Развитие языка, его творческое обогащение надо отличать от засорения и обеднения. А засоряет язык и обедняет его всё то, что искажает, стилистически и интонационно нивелирует нашу повседневную речь и язык художественной литературы. Это относится к современной практике парламентариев, общественных деятелей, а также к средствам массовой информации — телевидению, радио, печати (газетам, журналам, массовой рекламе и т.п.).
Возможно, не так еще велика угроза языку от иноязычных заимствований: необходимые из них останутся, а ненужные со временем уйдут, будут забыты. «Нормальное» взаимодействие языков — это, в сущности, взаимодействие и взаимообогащение культур разных народов. Хотя и тут следует различать заимствования уместные, нужные, обогащающие родной язык новыми понятиями, идеями и образами, и заимствования ненужные, неуместные, неоправданные, которые не привносят в наш язык ничего нового по сравнению с исконными словами и, следовательно, засоряют его.
В сугубо научных трудах и в языке современного бизнеса невозможно обойтись без многих иноязычных по происхождению слов. В специальных сферах речи они существуют если не как интернациональные, то как общеизвестные термины. Но в обиходной речи, повседневном бытовом общении или в массовых, публичных выступлениях они могут вызвать неясность или непонимание. К тому же, как правило, большинство из них свободно можно заменить словами русского языка (и без всякого ущерба для смысла). Чем, скажем, спонтанный лучше случайного, а также непреднамеренного или самопроизвольного? А негативный вместо отрицательный, вредный, плохой? Паритет вместо равенство, равноправие, равноправность? Имидж вместо облик или образ, внешний вид, обличие? Эксклюзивный вместо исключительный, преимущественный? Или деструктивный вместо разрушительный, бесплодный, несозидательный? Ряд таких «иностранно-русских» сопоставлений в наши дни может быть, к сожалению, значительно дополнен и расширен.
Это, конечно, беда для языка, но еще не угроза ему. Подлинный бич современной русской речи, на нагл взгляд, — это ярко выраженная тенденция к его вульгаризации, стилистическому и лексическому «снижению». Наша повседневная речь, по общему мнению, становится все более грубой, стилистически неопрятной. И причина здесь кроется все в тех же новых демократических условиях свободы слова, общей гласности, реалиях «открытого» общества.
В газетах и журналах последних лет, в телепередачах на общественно-политические темы мы уже практически привыкли встречать то, что раньше можно было слышать только от активных носителей молодежного жаргона (сленга), от представителей деклассированных городских низов, от чисто уголовных элементов в разговорах между «своими». Сейчас тусовки, разборки, братки, наезды, балдёж и балдёжка, беспредел, на халяву, лапшу на уши вешать, оттянуться и мн. др. поселились на страницах молодежных газет и иных изданий, мелькают в телевизионных рекламных роликах и, следовательно, так или иначе входят в нашу повседневную речь, влияют на языковую «среду существования», засоряют её. Даже в публичных выступлениях народных избранников с высоких парламентских трибун можно услышать такие просторечные и жаргонные по происхождению слова и выражения, как чернуха, братки, заначка, драчка (за власть), тусоваться, перекрывать кислород, в законе, отморозки, мозги пудрить кому-н., мочить и замочить, а иногда что-нибудь похлеще.
Ораторы, очевидно, полагают, что высказались живо и ярко, демократично, по-новому, «по-народному». На самом же деле они проявили неуважение и к себе, и к слушателям, продемонстрировали свое неумение найти подходящие к ситуации и по-настоящему живые и образные слова. Ведь демократия и самодисциплина, права и обязанности, уважение к чужому мнению и мировоззрению в современном цивилизованном и подлинно правовом обществе и государстве неотделимы друг от друга. Как, впрочем, неразделимы в таком обществе профессионализм, компетентность человека и его высокая культура, богатый духовный мир.
Давно уже стали расхожим анекдотом, крылатой шуткой такие ошибочные «думско-съездовские» ударения, как нАчать, прИнять и углУбить, глагол лОжитъ (вместо класть, положить), местоимение ихний (вместо их). Потом к этим ляпсусам добавились средствА и хозяевА, сОзыв и выборА, осУжденный, стОрицей, Искони; произносительные ошибки типа инциНдент, констаНтировать, компромеНтировать, будуЮщий и мн. другие. А также устойчиво неправильные ударения, как обеспЕчение, упрОчение, облЕгчить, внЕсенный и перенЕсенный, вклЮченный, Эксперт и Эксперты, бОязнь, прИрост или слова-уродцы типа закорма (вместо закрома) и волеизлияние (вместо волеизъявление) стали чуть ли не повседневной нормой нашей парламентской речи. Отметим, впрочем (и особенно подчеркнем), что это «норма» именно парламентской, «трибунно-съездовской» речи, но отнюдь не общелитературной, не образцово-нормативной, лингвистически правильной и грамотной.
Процессы снижения стиля речи далеко не новы. Они весьма характерны для периодов общественных переворотов и языковых «смут», революций и «деволюций», радикальной демократизации укладов жизни и общения людей в посттоталитарные периоды жизни государства и т.п. Так было после Великой буржуазно-демократической революции во Франции в конце XVIII века. Так было и у нас в России после 1917 года.
В наши дни радикальных перемен во всех сферах жизни проявляется сходство с теми языковыми процессами, которые наблюдались после Октябрьской революции 1917 года, однако есть и весьма существенные различия в самом их содержании и в «векторном» направлении. И там и тут — речевая «смута», и там и тут — «снижение» языка, колебание литературных норм, вульгаризация речи. Однако в послереволюционной эпохе 20-х годов легко увидеть идеологическую, классовую подоплеку, желание противопоставить простой «пролетарско-крестьянский» (и, следовательно, революционный) язык «интеллигентски-буржуазному» (а, следовательно, контрреволюционному, монархическому). Впрочем, в дальнейшем культурном строительстве советского государства вопрос «двух культур» был решен в пользу прогрессивно-демократической традиции.
Что касается наших дней, то наблюдаемые ныне факты снижения стиля и огрубления обиходно-разговорной речи объясняются недостаточно высоким уровнем общей и речевой культуры.
По-видимому, ничем иным, как падением уровня нравственности, нельзя объяснить широкое вхождение в современную бытовую и публичную русскую речь слов и выражений из жаргона (арго) уголовных «малин», тюрем и лагерей. Шмон, общак, наехать, наколоть, опустить, отмазать, закосить, прокрутить динамо, отмороженные, улёт... Такого рода «перлы» несут в себе элементы мировоззрения уголовно-преступного мира. Иллюзорная «живость» речи неминуемо оборачивается (помимо воли говорящего!) бездуховно-рабским подчинением мировоззрению, миропониманию и психологии антиобщественных слоев и группировок. Поэтому жаргон по-настоящему опасен в нравственно-этическом отношении и в социально-культурном плане.
Говоря о лингвостилистической стороне вульгаризации, снижения и искажения языка, уместно напомнить слова академика Л. В. Щербы, который говорил о богатстве «готовых возможностей» выражать разнообразные смыслы и их оттенки. Стилистически неразборчивое, недостаточно грамотное, подверженное прямой вульгаризации речевое употребление, по Л. В. Щербе, разрушает выразительную структуру языка. В статье «Современный русский литературный язык» (1939 г.) он писал об этом так: «Литературный язык принимает многое, навязываемое ему разговорным языком и диалектами, и таким образом и совершается его развитие, но лишь тогда, когда он приспособил новое к своей системе, подправив и переделав его соответствующим образом.
Но беда, если разнородное, бессистемное по существу новое зальет литературный язык и безнадежно испортит его систему выразительных средств, которые только потому и выразительны, что образуют систему. Тогда наступает конец литературному языку, и многовековую работу по его созданию приходится начинать сызнова, с нуля. Так было с латинским языком, когда на его основе стали создаваться современные романские языки».
Будем надеяться, что ни мы, ни наши потомки не увидят конца русского литературного языка в результате разрушения его стилистической системы и засорения лексико-семантической структуры вульгаризмами, жаргонизмами, необоснованными иноязычными заимствованиями, а то и просто в результате неумелого с ним обращения. Но, может быть, хотя бы эта предполагаемая апокалиптическая угроза родному языку заставит нас задуматься над судьбами родной речи, научит чему-то писателей, журналистов, ученых, педагогов, работников искусств, общественных деятелей? Очень хотелось бы в это верить. К тому же есть свидетельства того, что в последние годы вопросы языка, культуры речи обретают соответствующее им важное место в современном общественном сознании. В Москве, Санкт-Петербурге, других городах издаются книги о русском языке, серии справочников «Давайте говорить правильно!», словарики типичных ошибок русского языка и т.п. Работники СМИ начинают строже относиться к языку.
Шутить со словом опасно. «Обращаться со словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку», — писал Н. В. Гоголь. Высокая культура речи, постоянная забота о ее сохранении и совершенствовании — часть общей культуры каждого из нас, одно из условий повышения культуры народа, нации. В непростых современных условиях образцовый литературный язык продолжает оставаться для нас и нравственным ориентиром, и, возможно, той самой искомой общенациональной идеей, о которой так много говорится в последние годы.
В современном русском литературном языке, как и во всяком живом, развивающемся языке, происходит интенсивное сближение традиционно-книжных средств выражения с обиходно-разговорной стихией, с социальными диалектами и территориальными говорами в их современном состоянии.
Однако известное «раскрепощение» и обновление литературных норм не должно приводить к их разрушению, к стилистическому снижению самой речи и к общей ее вульгаризации, засорению ненужной «иностранщиной».
В этих условиях нормативность, правильность, стилистическая высота и точность, умелая забота о родном языке приобретают особое значение. В эпоху новейших технологий, всеобщей и полной компьютеризации, широкого распространения теле- и видеотехники и других достижений современной цивилизации глубокое знание родного языка, умелое владение его литературными нормами обязательно для всякого образованного человека.
Правильность речи — фундамент языковой культуры; без нее нет и не может быть литературного художественного мастерства, искусства живого и письменного слова во всей его выразительности и образности.
Но речевая (языковая) правильность имеет и более широкий смысл. Наша повседневная «среда существования» (в том числе и среда языковая, духовная) должна быть здоровой, очищенной от разного рода «вредных примесей». Повышение речевой культуры приобретает нравственный, общекультурный и воспитательный экологический (лингвоэкологический) характер. Целями лингвистической экологии являются как сам литературный язык (в его прошлом и настоящем), так и говорящие и пишущие на нем, то есть носители языка. Таким образом, можно говорить о лингвоэкологическом воспитании личности. Каждый из нас в ответе за здоровье языковой среды, которую мы должны сохранить для новых поколений в чистоте, в творческом обновлении и богатстве накопленных традиций.
Высокая культура языка, яркая и выразительная повседневная речь вместе с художественной литературой прошлого и настоящего (в лучших ее образцах), с общественной мыслью, наукой, экономикой, всеми видами искусства — действенный инструмент культурного и духовного обустройства в нашем доме, возрождения великой России, укрепления права ее народов играть, как и прежде, заметную и все возрастающую роль в современном динамически изменяющемся мире, вступившем в свое третье тысячелетие.
|
